Поэтика - Страница 110

ов, делающим вещи живыми абстракциями.

В этой неожиданной вещи - очень редкое, со времени Льва Толстого не попадавшееся, ощущение, почти запах новой вещи. Вещь быта должна была раздробиться на тысячи осколков и снова склеиться, чтобы стать новой вещью в литературе. В литературе, по-видимому, склеенная вещь прочнее, чем целая. Все старания бытовиков-натуралистов дать целую вещь, вдвинуть глыбу быта в бумагу приводят только к тому, что из-под нее скользит еще один пласт бумаги - традиция, старая литературная вещь, - и читатель видит не вещь, а бумагу. Вещь нужно как-то сломать, чтобы почувствовать ее внове 42.

11

Еще один оползень. Возьмите "Петербург" Андрея Белого, разорвите главы, хорошенько перетасуйте их, вычеркните знаки препинания, оставьте как можно меньше людей, как можно больше образов и описаний - и в результате по этому кухонному рецепту может получиться Пильняк. И ведь получится конструкция - и название этой конструкции - "кусковая". От куска к куску. Все в кусках, даже графически подчеркнутых. Самые фразы тоже брошены как куски - одна рядом с другой,- и между ними устанавливается какая-то связь, какой-то порядок, как в битком набитом вагоне. В этих глыбах, брошенных одна на другую, тонет действие, захлебываются, пуская пузыри, герои. Только и слышно между кусками бормотание. Конца вещи совсем нет:

"Здесь я кончаю свой рассказ. Дело в том, что если искусство все, что я взял из жизни и слил в слова, как это есть для меня, то каждый рассказ всегда бесконечен, как беспределье на жизнь" ("Три брата").

"Место: места действия нет. Россия, Европа, мир, братство.

Герои: героев нет. Россия, Европа, мир, вера, безверье, - культура, метели, грозы, образ богоматери. Люди - мужчины в пальто с поднятыми воротниками, одиночки, конечно; - женщины: - но женщины моя скорбь, - мне романтику " ("Третья столица") 43.

Здесь начинается межкусковое бормотанье, а потом снова метет стилистическая метель. Метель - любимый образ Пильняка 44; эта метель, как мы видели из приложенного списка, по темам довольно разнообразна. В метель, созданную по образу и подобию своего стиля, Пильняк обратил революцию, историю. И здесь тоже для него - куски, иногда связанные "полом". И хотя в гудении этой метели мы ясно различаем голос Андрея Белого и иногда Ремизова, но она все-таки гудит - пока ее слушают. Конструкция предана на волю счастливого случая, метель метет, - но кусковая конструкция обязывает по крайней мере к одному: чтобы были куски. И здесь у Пильняка два выхода: в цитату и в документ. Цитатор Пильняк беспримерный. Бывали в литературе случаи цитат, но цитат страницами пока не было. Прием это удобный - в самом деле, незачем говорить самому, когда это может делать другой. Но вместе с тем и опасный. Он удается Пильняку, когда он цитирует Бунина, но совсем не удается, когда он цитирует Пильняка. (Пильняк любит себя цитировать; "Волки" - "Повести о черном хлебе".) 45 И это потому, что куски Пильняка уже сами по себе кажутся цитатами. Недаром ПильнякОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com