Свет в августе - Страница 79

Продал, -- сказал Джо.

-- Ага. Продал. А могу я узнать, что ты за нее получил?

Темнота уже смыла их лица. Они были всего лишь двумя тенями почти одинаковой высоты, только Макихерн -- пошире. Голова его над белым пятном рубашки напоминала мраморные ядра на памятниках Гражданской войны.

-- Корова была моя, -- сказал Джо. -- Если она была не моя, зачем вы мне так сказали? Зачем мне ее отдали?

-- Ты прав. Она была твоей собственностью. Пока что я тебя не упрекал за продажу -- если только ты взял за нее хорошую цену. И если даже тебя надули, как это скорей всего и должно случиться с мальчиком восемнадцати лет, -- я тебя все равно не упрекну. Хотя надо было спросить совета у старшего, кто лучше знает жизнь. Но ты должен учиться, как я учился. А спрашиваю я вот что: куда ты положил деньги на сохранение? -- Джо не отвечал. Они стояли друг против друга. -- Может, ты отдал их на хранение приемной матери?

-- Да, -- сказал Джо. Сказал его язык -- солгал помимо воли. Он отвечать не собирался. Он услышал свой ответ с каким-то тягостным изумлением. Но было уже поздно. -- Отдал ей, чтобы спрятала, -- добавил он.

-- Ага, -- сказал Макихерн. И вздохнул -- вздохнул чуть ли не с наслаждением -- удовлетворенно, победоносно. -- И ты, конечно, скажешь, что это приемная мать купила тебе новый костюм, который спрятан на сеновале. Ты был замечен во всех других грехах, на какие способен: в лени, в неблагодарности, в непочтительности, в богохульстве. Теперь я уличил тебя в последних двух: во лжи и разврате. Зачем тебе понадобился новый костюм, если не для распутства? -- Так он признал, что ребенок, усыновленный им двенадцать лет назад, -- мужчина. Стоя с ним почти нос к носу, Макихерн ударил его кулаком.

Первые два удара Джо стерпел, -- может быть, по привычке, может быть -от удивления. Но стерпел, чувствуя, как тяжелый кулак мужчины дважды врезался ему в лицо. Потом он отскочил, пригнулся, слизывая кровь, пыхтя. Они стояли друг против друга.

-- Попробуй еще, ударь, -- сказал он.

Позже, когда холодный, окоченелый, он лежал у себя на чердаке, он услышал их голоса, долетавшие по узкой лестнице из нижней комнаты.

-- Я его купила! -- говорила миссис Макихерн. -- Я! На свои деньги от масла. Ты сказал, что я могу распоряжаться... могу тратить... Саймон! Саймон!

-- Ты врешь еще нескладнее, чем он, -- сказал мужчина. Голос Макихерна, размеренный, суровый, бесстрастный, долетал по лестнице до его кровати. Он его не слушал. -- На колени. На колени. НА КОЛЕНИ, ЖЕНЩИНА. Проси у Бога милости и прощения -- не у меня.

Она всегда старалась быть с ним ласковой -- с того первого декабрьского вечера двенадцать лет назад. Когда коляска подъехала к дому, она стояла на крыльце -- терпеливое, забитое существо без признаков пола, если не считать аккуратного седеющего узелка на макушке да юбки. Казалось, не морил, не разлагал ее исподволь безжалостный фанатик-муж, превращая в нечто чуждое даже своим намерениям и ее разумению, а упрямо расплющивал ее, какОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com