Свет в августе - Страница 120

. "И вот, когда стало ясно, что она ждет -- чико, она начала поговаривать о попе. Но не мог же я допустить, чтобы Берден родился нехристем. Ну и начал кого-нибудь присматривать, чтобы ее ублажить. А тут то одяо, то другое, -так я и не выбрался за священником; а потом мальчик родился, и спешить уже было некуда. А она все беспокоится -- насчет попа и прочего -- и тут как раз, годика через два, я услышал, что в Санта-Фе в какой-то день будет белый священник. Ну собрались мы, доехали -- и поспели в Санта-Фе как раз, чтобы полюбоваться на пыль от дилижанса, который увозил священника. Ну, стали дальше ждать, и годика еще через два нам опять представился случай, в Техасе. А тут, как нарочно, я с конной полицией связался -- помогал им уладить небольшую заваруху, когда там с одним помощником шерифа на танцах невежливо обошлись. А когда все кончилось, мы просто решили, что поедем домой и женимся по-человечески. Вот и приехали".

Отец сидел под лампой, худой, седой и строгий. Он слушал, но лицо его было задумчиво и выражало какуюто жарко дремлющую мысль, растерянность и возмущение. "Еще один чернявый Берден, бесово племя, -- сказал он. -- Люди подумают, у меня от работорговки дети. А теперь -- он с такой же". Сын слушал молча и даже не пытался объяснить отцу, что женщина испанка, а не мятежница. "Проклятые чернявые недоростки -- не растут, потому что гнетет их тяжесть Божьего гнева, чернявые, потому что грех человеческого рабства травит им кровь и плоть". Взгляд у него был отсутствующий, фанатичный, убежденный. "Но теперь мы их освободили -- и чернявых и белых, всех. Теперь они посветлеют. Через сотню лет опять сделаются белыми людьми. Тогда мы, может, пустим их обратно, в Америку". Он умолк в задумчивости, медленно остывая. "Ей-богу, -- сказал он вдруг, -- хоть и чернявый, а все равно у него мужская стать. Ей-богу, большой будет, в деда -- не плюгавец вроде отца. Пускай мамаша чернявая и сам чернявый, а будет большой".

Все это она рассказывала Кристмасу, сидя с ним рядом на его кровати; в хибарке темнело. За час они ни разу не пошевелились. Теперь он совсем не видел ее лица, слушал вполуха: от голоса женщины его укачивало, как в лодке; неохватный, не вызывавший отзвуков в памяти покой навевал дремоту. "Его звали Калвином, как дедушку, и он был высокий, как дедушка, хотя смуглый в бабушкину родню и в мать. Мне она не была матерью: он мне единокровный брат. Дедушка был последним из десяти, отец был последним из двух, а Калвин был самым последним. Ему только что исполнилось двадцать лет, когда его убил в городе, в двух милях от этого дома бывший рабовладелец и конфедератский офицер по фамилии Сарторис; дело шло об участии негров в выборах.

Она рассказала Кристмасу про могилы -- брата, деда, отца и двух его жен -- на бугре, под кедрами, на выгоне в полумиле от дома; слушая молча, Кристмас думал:

"Ага. Поведет меня смотреть. Придется сходить". Но она не повела. После этой ночи, когда она сказала ему, где они и что он может пойти, посмотреть на них,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com