О дивный новый мир - Страница 93

Изменить размер шрифта:
льно…

– Или львы к нашей встрече?.. – Она раздражалась все больше.

– …как вы мне дороги, Ленайна, – выговорил он с мукой в голосе.

Волна радости затопила Ленайну, волна румянца залила ей щеки.

– Ты признаешься мне в любви, Джон?

– Но мне еще не полагалось признаваться, – вскричал Джон, чуть ли не ломая себе руки. – Прежде следовало… Слушайте, Ленайна, в Мальпаисе влюбленные вступают в брак.

– Во что вступают? – Ленайна опять уже начинала сердиться: что это он мелет?

– Навсегда. Дают клятву жить вместе навек.

– Что за бредовая мысль! – Ленайна не шутя была шокирована.

– «Пускай увянет внешняя краса, но обновлять в уме любимый облик быстрей, чем он ветшает»{[55]}.

– Что такое?

– И Шекспир ведь учит: «Не развяжи девичьего узла до совершения святых обрядов во всей торжественной их полноте…»{[56]}

– Ради Форда, Джон, говори по-человечески. Я не понимаю ни слова. Сперва пылесосы, теперь узлы. Ты с ума меня хочешь свести. – Она рывком встала и, словно опасаясь, что и сам Джон ускользнет от нее, как ускользает смысл его слов, схватила Джона за руку. – Отвечай мне прямо – нравлюсь я тебе или не нравлюсь?

Пауза; чуть слышно он произнес:

– Я люблю вас сильней всего на свете.

– Тогда почему же молчал, не говорил! – воскликнула она. И так выведена была Ленайна из себя, что острые ноготки ее вонзились Джону в кожу. – Городишь чепуху об узлах, пылесосах и львах. Лишаешь меня радости все эти недели.

Она выпустила его руку, отбросила ее сердито от себя.

– Если бы ты мне так не нравился, – проговорила она, – я бы страшно на тебя разозлилась.

И вдруг обвила его шею, прижалась нежными губами к губам. Настолько сладостен, горяч, электризующ был этот поцелуй, что Джону не могли не вспомниться стереоскопически зримые и осязаемые объятия в «Трех неделях на вертоплане». Воркование блондинки и мычанье негра. Ужас, мерзость… он попытался высвободиться, но Ленайна обняла еще тесней.

– Почему ты молчал? – прошептала она, откинув голову и взглянув на него. В глазах ее был ласковый укор.

«Ни злобный гений, пламенящий кровь, ни злачный луг, ни темная пещера, – загремел голос поэзии и совести, – ничто не соблазнит меня на блуд и не расплавит моей чести в похоть»{[57]}. «Ни за что, ни за что», – решил Джон мысленно.

– Глупенький, – шептала Ленайна. – Я так тебя хотела. А раз и ты хотел меня, то почему же?..

– Но, Ленайна, – начал он; она тут же разомкнула руки, отшагнула от него, и он подумал на минуту, что Ленайна поняла его без слов. Но она расстегнула белый лакированный пояс с кармашками, аккуратно повесила на спинку стула.

– Ленайна, – повторил он, предчувствуя недоброе.

Она подняла руку к горлу, дернула молнию, распахнув сверху донизу свою белую матроску; тут уж предчувствие сгустилось в непреложность.

– Ленайна, что вы делаете!

Жжик, жжик! – прозвучало в ответ. Она сбросила брючки клеш и осталась в перламутрово-розовом комби. На груди блестела золотая Т-образная застежка, подарок архипеснослова.

«ИбоОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com