Волчья яма - Страница 22

?

- Да нет, ничего, - тихо ответил он неожиданно для себя - доверчиво.

- Ты же такой молоденький: Хочешь, я тебя погрею?

Солдат вздрогнул от настойчивого прикосновения ее рук, попытался отодвинуться. Похоже, испугался и уже готов был возненавидеть себя за этот свой испуг. Но что-то протестующе колючее поднялось в нем изнутри, и он сказал:

- Не нагрелись: Там?

Женщина тихонько засмеялась.

- Нагреешься с вами. Один старый, другой малый.

- Ну и пусть, - сказал он. - Зачем же тогда вяжешься?

- Отощали, видать. На лягушках, - после паузы вздохнула женщина и четко произнесла с сожалением: - Что ж!

Потом, отстранившись, свернула цигарку с "травкой", прикурила от тлеющего прутика и встала.

- Светает. Пойду. На Украину в какую сторону? Туда? - махнула она рукой.

- Ну, - рассеянно отозвался он.

- Я тут заплутала маленько, давно не ходила. Другие дела были!

Он вдруг вспомнил поразивший его вчера рассказ.

- А киллер?

- Что? Ах, киллер! - и рассмеялась, легко, искренне. - А вы и поверили?.. Чепуха все. Это - по пьянке:

Не прощаясь, она быстро пошла вдоль речки к камышовой затоке, потом остановилась, и в утренней тишине свежо прозвучал ее удалявшийся голос:

- Наврала я вам. Так что - всерьез не принимайте.

Солдат сначала поднялся, вглядываясь в ее отдаляющуюся фигуру, затем опустился в растерянности. И когда спустя полчаса с обрыва к нему спрыгнул бомж, сказал только:

- Ушла.

- Пусть идет, - беззаботно ответил бомж. - На Украине наркота дешевле.

Солдат не стал ему ни о чем рассказывать, ни тем более спрашивать. Он не все понимал. Но и того, что понял, с него хватило.

На несколько дней их наибольшей заботой стали лягушки.

С раннего утра бомж отправлялся на недалекое болото; солдат тем временем подкладывал в костерок дров, чтоб дольше горело, и лез на обрыв. Поблизости в бору он уже подобрал все, что могло гореть, за сушняком надо было идти подальше. Издалека тащить дрова к речке становилось труднее, несколько раз в пути солдат отдыхал, взмокнув в своем истрепанном бушлате. Бушлата он не снимал, как никогда не снимал своей телогрейки бомж. Все мое ношу с собой, сказал тот однажды, когда солдат заметил, что стало жарко и не мешало бы раздеться. Но бомж, пожалуй, был прав, если учесть его опыт проживания в зоне, который солдат лишь начал осваивать.

О политике они почти не разговаривали, будто политика их не касалась. Похоже, в зоне они вышли из-под влияния политики, как и власти в целом, и подчинялись единственно не менее строгим законам природы. Законам выживания. Лишь однажды утром, встав, чтобы сменить солдата возле костерка, бомж сказал будто в продолжение прежнего разговора или, может, чего-то увиденного во сне:

- Знаешь, солдат, вообще-то я за коммунизм. На черта мне этот капитализм.

- Наверно, потому, что капиталов нет?

- Нет, не потому. При коммунизме меня, наверно, давно бы в тюрьму посадили. А тут, пока кого не убьешь, не посадят.

- А вам что, вОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com