Исчезновение - Страница 33

подписать и нагово-рить на себя бог знает что - действуя, как я уже сказал, по законам жанра. Но чтобы наш Папа, Пашка Никодимов, который давно уже не играет в эти штуки и не хочет знать ничего, кроме своих турбин и котлов, чтобы он подписал ложь под давлением ли страха, посулов, шантажа, чего угодно - не может быть! Исключено! Брехня! Пытки, да? Какого черта? Зачем? Вздор, Коля, архивздор и мировая чепуха. Когда в Орловской тюрьме следователь, мерзавец, пытался заставить меня назвать товарища по одному эксу - мы взяли тогда кассу в Витковском переулке, без единого выстрела, товарищем был, кстати, Жорж Рапопорт, ты его должен помнить, который бежал потом в Америку с Завильчанским,- так вот я ему, мерзавцу, сказал: "Скорее волосы вырастут на этой ладони, чем я скажу вам, милостивый государь, хоть слово!" И сунул ему ладонь в нос, вот этак! - Давид приблизил свою ладонь к лицу Николая Григорьевича.- Меня - в одиночку, я - голодовку. И голодал восемнадцать дней... А тут - выдать четырнадцать человек! Вот что меня сразило. Ты представляешь, что бы мы сделали с ним в Байшихинске, если б узнали о нем такое? Убили бы, как собаку!

Николай Григорьевич думал: "А вдруг Давид прав?.. Ведь он не говорил этого об Иване Снякине - хотя, правда, об Иване ему ничего не удалось узнать... Человек, доведенный до крайности, отвергнутый, в тоске, черт его знает, на что способен".

- Старые впечатления оседают в нас, как хронические болезни, вроде радикулита или язвы, и мешают воспринимать, Коля...

Мысль о том, что Давид прав, постепенно вникала в Николая Григорьевича, превращаясь в убеждение и в некоторое даже облегчение души. Было, конечно, больно думать о Павле, о его погибели, о судьбе Маринки (за Дину Николай Григорьевич был почему-то спокоен), но одновре-менно возникло чувство покоя, ибо восстанавливался разрушенный хаосом и необъяснимостью порядок мира. Николай Григорьевич вдруг спросил - этого потребовало возникающее чувство покоя, желавшее быть полным:

- Среди тех четырнадцати, кого он выдал, нет ли моей фамилии? А? - Он засмеялся.- Могла быть. Я устраивал его в "Уралосталь"...

- Не знаю. Зачем спрашивать чепуху?

- Я рекомендовал его недавно в командировку на заводы Дженкинса, в Англию. Боролся за него люто, так как считаю его лучшим на Урале. Кроме того, он ведь какой-то мне родственник, очень дальний...- Николай Григорьевич опять коротко засмеялся. Он почувствовал, что говорит унизительно.- Хотя теперь уже никакой.

- Не знаю. Мне неизвестно,- сказал Давид сухо.

Ему не понравились слова Николая Григорьевича, которого он любил и считал честнейшим работником. Даже шутливое предположение, что Николай Григорьевич мог попасть в список заговорщиков, показалось ему диким и дурацким. Он сердито засопел, засвиристел, выпуская воздух через нижнюю выпяченную губу, готовясь тотчас же и очень грубо обрезать Николая Григорьевича, если тот вздумает развивать тему дальше. Но тут в комнату без стука и спроса вошел долговязый, на голову выше Давида,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com