Мы не увидимся с тобой... - Страница 109

ую же неделю войны, когда шли к своим, спасло их обоих. Для Лопатина на всю войну потом осталось уроком - и как он сам выпустил тогда из нагана весь барабан попусту в белый свет как в копеечку, и как Петр Иванович залег с винтовкой и хладнокровно отстреливался, а потом так же хладнокровно выждал момент, чтобы выползти и спастись вместе с Лопатиным. Такие уроки не забываются, и Лопатин помнил его так же, как и другие уроки истинного хладнокровия, которое молча преподал ему тогда Петр Иванович.

А познакомились они еще задолго до войны, работая в выходившей тогда занозистой газете, называвшейся "За индустриализацию" и чем-то похожей в те мирные, но горячие дни на "Красную звезду" - теперь, в военные.

Петр Иванович перешел потом в "Известия" и всю войну писал в них, не броско, но основательно и всегда о том, что видел своими глазами. Насчет этого - своими или не своими - у Лопатина был нюх, основанный на собственном опыте, и, читая время от времени корреспонденции Белянкина, он радовался, что один из самых милых людей, с которыми сталкивала его судьба, по-прежнему жив и здоров на этой длинной войне.

- А вообще-то в Минске, после освобождения, ты был или не был? спросил Лопатин.

- Нет. Сначала застрял под Бобруйском, пока там "котел" ликвидировали, а потом так и не попал.

- Теперь надолго в Москву?

- Не знаю. Наверное, ненадолго. - Петр Иванович стесненно улыбнулся. Вызвали через редакцию в ваш Союз писателей. Надумали вдруг принять нескольких человек из нашего брата - меня и... - Он назвал еще две фамилии.

- Рад за тебя, давно пора, - сказал Лопатин. - Гурского еще в прошлом году приняли.

- Что приняли - правильно, хотя не люблю я, по правде сказать, твоего Гурского.

- Почему?

- Больно уж он выламывается, что умней всех, на свете. Допустим, так, - но выламываться-то зачем? Тем более - умному человеку. Не люблю его за это, хотя ты и питаешь к нему слабость.

- Почему слабость? Слабость - это когда любят человека, которого не за что любить.

- А тебе есть за что?

- Мне - да. А вообще-то, конечно, другим - не обязательно, - добавил он, вспомнив, как умеет, а иногда и любит Гурский оборачиваться к людям отнюдь не ангельскими сторонами своей натуры.

- Неудобно как-то с этим вызовом, - сказал Петр Иванович. - Говорят, для приема полагается, чтобы хоть одна книжка была, а у меня - какая книжка? - все в газете.

- Ничего, раз вызвали, значит, по военному времени обойдутся и без книжки. Неудобно не тебе, а тому, кто в призывном возрасте пасется где-нибудь в эвакуации вместе со всеми своими довоенными книжками, пусть их не одна, а десять!

- А если вдруг все-таки, раз я без книжки... - начал было Петр Иванович, но, не договорив, повернулся. - Похоже, что погоды пока не дали.

С того конца летного поля, из дежурки, явно не спеша, сдвинув на затылок фуражку и поглядывая по сторонам, возвращался один летчик, без штурмана.

Недовольно объяснив сгрудившимся ему навстречу пассажирам, что перед МосквойОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com