Шпоры на босу ногу - Страница 47

рогшие солдаты не обратили на это ни малейшего внимания и поспешили к костру. Сержант же по-прежнему оставался в седле. - Шарль,- шепнула Мадам,- простите его, я вас умоляю. Сержант нахмурился. - Я сама виновата,- продолжала Мадам.- Когда-нибудь вы все поймете. Сержант не ответил. Тогда Мадам сошла с лошади; человек в волчьей шубе любезно - отнюдь не паясничая - поцеловал ей руку и усадил на лучшее место. Мадам с улыбкой обернулась... И сержанту ничего не оставалось иного, как покинуть седло. Когда же он пристроился к костру, то человек в волчьей шубе бросил в огонь очередную стопку бумаг и сказал: - Вот она, ирония судьбы: я, я вынужден губить в огне не тленное печатное слово! Простите, господа, но мы еще не представились. Вот рядом со мной сидит бывший легионер, а ныне надпоручик Ян Героним Тарашкевич. Улан с трудом кивнул головой, а человек с залысинами продолжал: - Герой Венеции, Санто-Доминго и Сарагосы. Но судьба, увы, судьба! Еще одна связка бумаг полетела в костер, обещанной еды не подавали, а залысый как ни в чем не бывало продолжал: - Пан Юзеф Вержбицки, ревнитель старины и почти что ни слова по-французски. Пан Юзеф! Пожилой жандарм огладил гетманские усы и сказал: - Пан вахмистр, мое почтение. - Сержант, месье,- поправил Дюваль. - Сержант,- согласился жандарм. А залысый уже представлял дальше: - Пан Анджей Смык, племянник князя Пузыны, нашего подкомория... Извините, подпрефекта. У нас же теперь все на корсиканский манер: не подкомории, а подпрефекты, не поветы, а департаменты... Но тут пан Смык, тот самый литовский конный гвардеец, перебил говорившего: - Не забывайтесь, пан Бродовски! - Совершенно верно, Бродовски, Игнатий Бродовски, ваш покорный слуга, представился наконец человек в волчьей шубе.- Учитель словесности минской правительственной гимназии. На время второй польской войны поставлен редактировать "Минскую газету",- и с этими словами он указал на кипу газет.- Вот мы и представились. Ах да, совсем забыл! Пан Кшиштоф Кукса, и Бродовски указал на юного жандарма. - Чистая душа, высокие помыслы, ни слова по-французски. Юный жандарм с любопытством смотрел то на сержанта, то на Мадам. Сержант строго глянул на него, а уж затем скупо представил солдат, о Мадам сказал лишь, что это Мадам, и более не прибавил ни слова. Мадам как всегда привлекла всеобщее внимание, но шляхта проявляла деликатность и вопросов себе не позволяла. Зато голодный Чико, не получивший в свое время шляхетского воспитания, скромно спросил у Бродовского, не найдется ли у господ хозяев шести чашечек кофе без сливок. - Кофе? - участливо переспросил Бродовски и стал рыться в бумагах.Кофе...- Найдя нужную бумагу, он, как дальнозоркий, взял ее на отлет и зачитал: - "А посему повелеваю... по две осьмины ржи и по две осьмины овса, по два гарнца ячменных или гречневых круп, по два гарнца гороха, по два пуда соли и соломы". Нет, про кофе здесь ничего не сказано. Мадам улыбнулась, шляхта переглянулась в замешательстве и промолчала. Один лишь гвардеец Смык не выдержал. - Бродовски!Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com