Филемон и Бавкида - Страница 9

ямо в угол. Филемон уже распорядился, чтобы того, кто был ответствен за их прием и жилье, как следует "пропесочили", и велел ей перетерпеть несколько дней. Приехали они вчера, она измучилась от криков голодной дочери, от мигрени, которая, бывало, наваливалась на нее и не отпускала по целым неделям. Их встретили на станции, повезли в дом к какому-то жирному, словно перевязанному невидимыми ниточками поперек жира, узбеку, там усадили на пуховые перины прямо на пол, кормили жирным пловом, поили вином и горячим чаем, узбек улыбался улыбкой, похожей на опрокинувшийся месяц, и на груди его торопливо звенели медали. "Да-а, - ложась спать, сказал ей Филемон, растягивая в зевоте бульдожью челюсть. - Да-а... Наведу я им здесь порядок. Распоясылись..."

Он постоял еще немного, пошарил палкой. Потом снял свою панамку и вытер ею глаза. Она никогда не видела, чтобы он плакал.

- Женя, - всхлипывая, сказал Филемон. - Ты где? Что ты меня пугаешь? - Подбородок его мелко задрожал.

Она поняла, что он притворяется, желая вытащить ее из крапивы. "Нет уж, хватит, - пробормотала она самой себе. - Нет уж, ты у меня покрутишься..."

Филемон повернулся и, всхлипывая, ушел в дом будить Татьяну и зятя. А она, пригибаясь, переползла к той части забора, где была большая, заставленная фанерными щитами дыра, и вырвалась на свободу. Прямо за забором начинался еловый лес.

"У меня никто не убежит, - сказал Филемон и стукнул по столу волосатой рукой. - Здесь лесов нет! Бежать некуда! Чтоб завтра были на месте!" Она, перемывая посуду, одобрительно кивнула. Филемон "песочил" стоящего перед ним угреватого человека в форме. Обжигаясь, ел приготовленный ею борщ - хороший, густой, кровянистый борщ, в котором плавали кусочки желтого жира. Человек в форме смотрел в его тарелку злыми затравленными глазами. "Понял меня? - прохрипел Филемон, опрокидывая в рот рюмку и переводя дыхание, словно он только что вынырнул со дна реки. - Все! Можешь идти". Она вытерла руки чистым полотенцем, подсела к нему: "Кто убежал-то, Ваня?" - "Две суки. Еврейка одна и русская. Вчера еще. Найдут. Ну, уж я их пропесочу! Запомнят меня! - Его ясные голубые глаза навыкате налились кровью. - Ну, уж запомнят!" Ребенок заплакал в соседней комнате. Она пошла туда и вернулась. "Зубик-то ты наш видел? - пропела она. - У Ляли второй зубик прорезался!" - "Ишь ты, одобрительно хмыкнул Филемон и потрепал ее по руке. - Зубик, говоришь... Поглядим..." Они постояли над детской кроваткой, полюбовались на маленький беличий зубик в детском ротике. "Ишь ты... - повторил Филемон и нахмурился. - А одна-то из этих стерв брюхатая ушла. Беременная, мне доложили. На шестом месяце". - "Ну? - удивилась она. - Ребенка, значит, даже не пожалела. Сама пропадет и его погубит. Мать тоже мне!" - "Пойдем, Женя, прокатимся! - зевнул Филемон. - Заворачивай девку. Ветерком подышим!" Он сидел впереди, рядом с шофером. Она сзади. Степь была покрыта темно-красными маками, горела огнем. "Ишь ты, сказал он, оборачиваясь к ней и улыбаясь воОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com