Козлиная песнь - Страница 46

Изменить размер шрифта:
ящиком и лопатой, как сомнамбула, поднялся по лестнице, повернул голову и осмотрел мрак: нет ли кого во дворе? Никого не было.

Вино в бутылках я расставил на столе. Я привожу комнату в порядок для прихода моих друзей.

Первым пришел неизвестный поэт, прихрамывающий, с нависающим лбом, с почти атрофированной нижней частью лица, и пошел осматривать мои книги.

- Все мы любим книги, - сказал он тихо. - Филологическое образование и интересы - это то, что нас отличает от новых людей. Я пригласил моего героя сесть. - Я предполагаю, - начал он, - что остаткам гуманизма угрожает опасность не отсюда, а с нового континента. Что бывшие европейские колонии угрожают Европе. Любопытно то, что первоначально Америка появилась перед Европой как первобытная страна, затем как страна свободы, затем как страна деятельности.

Через час все мои герои собрались, и мы сели за стол.

- Знаете, - обратился я к неизвестному поэту, - я за вами и за Тептелкиным как-то следил ночью.

- Вы за нами всегда духовно следите, - прервал он и посмотрел на меня.

- Мы в Риме, - начал он. - Несомненно в Риме и в опьянении, я это чувствовал, и слова мне по ночам это говорят.

Он поднял апуллийский ритон.

- За Юлию Домну! - наклонил он голову и, стоя, выпил.

Ротиков элегантно поднялся: - За утонченное искусство!

Котиков подпрыгнул: - За литературную науку!

Троицын прослезился: - За милую Францию!

Тептелкин поднял кубок времен Возрождения. Все смолкло.

- Пью за гибель XV века, - прохрипел он, растопырил пальцы и выронил кубок.

Я роздал моим героям гравюры Пиранези. Все погрузились в скорбь. Только Екатерина Ивановна не понимала.

- Что вы такие печальные, - вскрикивала она, - что вы такие невеселые!

Печь сверкала, выбрасывала искры. Я и мои герои сидели на ковре перед ней полукругом. Яблоки возвышались на разбитом блюде. Почти перед каждым пустые коробки из-под папирос и горы окурков. Ни я, ни мои герои не знали, продолжается ли ночь или наступило утро. Ротиков встал.

- Начнемте круговую новеллу, - предложил он.

Я поднялся, зажег свечу.

- Начните, - сказал я.

- Меня с детства поражала, - сев в кресло, начал он, - безвкусица. Я уверен, что она имеет свои законы, свой стиль. Однажды мне сообщили, что одна бывшая тайная советница продает обстановку своей комнаты. Я поспешил. Вообразите бывшую курительную комнату в чиновничьем доме, турецкий диван, целый набор пепельниц, в виде раковин, ладоней, листочков, то на высоких, то на низких столиках, пуфы, неизвестно для чего оставшийся письменный стол. Стены, украшенные изображениями актрис парижских театров легкого жанра. Поклонившись, я вошел. На диване очаровательное создание пело и играло на гитаре. Его пышные синеватые прошлого века юбки, обшитые золотыми пчелами, его ноги в тупых атласных туфельках! - Вы удивительная тайная советница, сказал я поклонившись. - О нет, - засмеялось оно, - я юноша! - И указало мне глазами на пуф рядом с диваном. - Вам не холодно? - спросилоОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com