Козлиная песнь - Страница 30
Изменить размер шрифта:
невыносимо. Ведь его ждет полное забвение. Костя Ротиков развлекал его как мог и говорил о барокко. - Не правда ли, - говорил он, - вы стремитесь не к совершенству и законченности, а к движущемуся и становящемуся, не к ограниченному и осязаемому, а к бесконечному и колоссальному.
В вагоне никого не было, они сидели вдвоем. Костя Ротиков встал и стал читать сонет Гонгоры.
Неизвестный поэт с нежностью смотрел на Костю Ротикова, насмешливого и остроумного, слегка легкомысленного, читающего только иностранные книги и несколько свысока любующегося творениями рук человеческих.
- Еще поборемся, - сказал он, выпрямляясь.
- Что с вами? - спросил Костя Ротиков.
- Ничего, - улыбнулся неизвестный поэт, - я обдумываю новую барочную поэму.
За окнами неслись поля с высокой травой. Появившийся Костя Ротиков уже читал сонет Камоэнса и находил огромное сходство в настроенности с пушкинским стихотворением: Для берегов отчизны дальней...
В конце поезда, в вагоне, одна, сидела Екатерина Ивановна и обрывала ромашку: любит - не любит, любит - не любит. Но кто ее любит или не любит, - не знала. Но чувствовала, что ее должны любить и о ней заботиться.
А в самом последнем вагоне ехал философ с пушистыми усами и думал:
"Мир задан, а не дан; реальность задана, а не дана".
Чиво, чиво, поворачивались колеса.
Чиво, чиво...
Вот и вокзал.
У Кости Ротикова палочка с большим кошачьим глазом.
У Кости Ротикова глаза голубые, почти сапфировые.
У Кости Ротикова пальцы длинные, розовые.
- Куда мы направимся? - весело спросил неизвестный поэт. - Делать нам равно нечего.
- Пойдемте слушать, как изменяется язык отечественных осин, - улыбнулся Костя Ротиков.
Весь день провели вместе Костя Ротиков и неизвестный поэт. Гуляли по Летнему саду, по набережным Фонтанки, Екатерининского канала, Мойки, Невы. Постояли перед Медным Всадником, пожалели, что некогда отцы города счистили зелень, прекрасную черно-зеленую патину. Покурили. Сели на скамейку. Поговорили о том, что город по происхождению большой дворец.
Поговорили о книгах.
Летний вечер. Никаких официальных занятий. Никакой кафедры. Мошкара кружится и вьется. В лодке сидит Тептелкин, гребет. У берега качаются тростники, наверху виден Петергофский дворец, на берегу стоит неизвестный поэт.
- Приехали! - кричит Тептелкин и гребёт к берегу. - Наконец-то вы приехали. Если б вы знали, как мне грустно жить здесь, сегодня мне особенно грустно.
Лодка пристала к берегу, неизвестный поэт сходит в нее, и Тептелкин, сутулый, седеющий, гребет от берега. Неизвестный поэт управляет рулем, - лодка несется ко взморью.
- Мне вспомнилось, - говорит Тептелкин, - как я преподавал несколько лет тому назад в одном университетском городе. Я помню, как раз в этот день, в этот час, мы - я и учащаяся молодежь - отправились на противоположный берег реки и там в рощице я прочел лекцию.
Сумерки.
Наконец в темноте они привязали лодку и пошли гулять по парку.
На востокеОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com