Труды и дни Свистонова - Страница 44

Изменить размер шрифта:
ь тогда, в XVIII веке, он в качестве графа принимал меня в своем замке, – сказал Психачев многозначительно. – Жаль, вас тогда не было.

Свистонов улыбнулся.

– Постойте, – сказал Психачев, – вспоминаю вы были там. На вас был лазоревый камзол из какой-то изумительной материи. Помню, вы подарили мне кольцо с резным камнем.

– А вы мне это, – ответил Свистонов и вынул из кармана кольцо с сердцем, мечом и крестом.

– Совершенно верно, – воскликнул Психачев. – Как я вас не узнал.

– Позвольте мне вас называть графом. Вы ведь граф Феникс. Мы ведь теперь в Петербурге, – сказал Свистонов.

– Конечно, барон, – взял Психачев Свистонова под руку. – Выпить надо по этому поводу.

И они отвесили друг другу глубокий поклон. Граф Феникс скрылся за портьерой. Буфет скрипнул, и появилась водочка.

– Оля, Оля! – закричал Психачев, – принеси скатерть. Андрей Николаевич оказался совсем не Андреем Николаевичем. Это он, мой друг. Помнишь, я о нем тебе рассказывал?

– А! – ответила жена.

Психачев суетился. Серебряная перечница XVIII в. куда-то пропала.

– Поди в кооператив, – сказал он жене, – сегодня будем ужинать при свечах.

Психачев и Свистонов читали одни и те же книги. Воспоминания обоих друзей совпадали. Свечи в старинных подсвечниках языками освещали стол со старинными приборами. Фрукты из кооператива ЛСПО горкой возвышались на серебряной тарелке. Пальчики винограда зеленели. Водочка была отставлена, и появилось красное вино. Граф Феникс вспоминал, как его принимала Екатерина II, и говорил, что он до сих пор сердится на свою жену. Хозяин шарлатанил, поэтому внезапно посмотрел на Свистонова – не шарлатанит ли тот. Но Свистонов был действительно обрадован. Он любил импровизированные вечера. Ему повезло в этот вечер.

– Скажите, граф, – спросил он, кладя пальчики винограда в рот, – и почему вы воплотились в Психачева?

Утром Психачев, так как гастролей давно уже не было, катал из изобретенной им массы бусы, соединял в ожерелья, раздумывал над серьгами и брошками.

Жена тем же занималась, тем же занималась и дочь.

Масса помещалась в жестяных банках из-под монпансье и чая. Красные, синие, белые, оранжевые, черные, зеленые комки лежали на столе. Жена отрывала зеленый комочек, превращала его трением одной ладони о другую в длинненькую колбаску. Дочь разрезала на равные кусочки эту колбаску, Психачев превращал кусочки в бусы. Так и тихого домика коснулась фордизация. Вечером Психачев нанизывал эти бусы на нитку и покрывал копаловым лаком, а дня через два-три продавал их своим знакомым и в Гостиный двор как последнюю новинку Парижа. Дочь за бусами скучала. Ей хотелось, чтобы отец повез ее, наконец, на тайный бал, где люди одеты в цветные костюмы. Она хотела увидеть, как отец ее выигрывает в карты в тайных игорных притонах, а затем раздает деньги нуждающимся. А между тем, вместо великолепных балов, отец редко-редко брал ее в кинематографы и летние сады, где она отгадывала, что у него в кармане, посредством системы вопросов, да на свои сеансыОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com