Фома Гордеев - Страница 133

иким голосом:

В душ -ше никогда не воспря -анут

Р -рои погр -ребенных в ней грез...

Их мно -ого та -ам!

Ежов заплакал, всхлипывая, как женщина. Фоме было жалко его и тяжело с ним. Нетерпеливо дернув его за плечо, он сказал:

- Перестань! Пойдем... Экий ты, брат, слабый... Схватившись руками за голову, Ежов выпрямил согнутое тело, напрягся и снова тоскливо и дико запел:

Их мно -ого та -ам!

Склеп им так те -есен!

Я в саваны рифм их оде -ел...

И много над ними я песен

Печальных и грустных про -опе -ел!

- О господи! -с отчаянием вздохнул Фома. Издали к ним плыла сквозь тьму и тишину громкая хоровая песня. Кто-то присвистывал в такт припева, и этот острый, режущий ухо свист обгонял волну сильных голосов. Фома смотрел туда и видел высокую и черную стену леса, яркое, играющее на ней огненное пятно костра и туманные фигуры вокруг него. Стена леса была -как грудь, а костер -словно кровавая рана в ней. Охваченные густою тьмой со всех сторон, люди на фоне леса казались маленькими, как дети, они как бы тоже горели, облитые пламенем костра, взмахивали руками и пели свою песню громко, сильно.

А Ежов, стоя рядом с Фомой, вновь закричал рыдающим голосом:

Про -опел - и теперь не нарушу

Я больше их мертвого сна...

Господь! упокой мо -ою ду -ушу!

Она -а безнаде -ежно -о больна -а!..

Господь... упокой мо -ою душу

Фома вздрогнул при звуках мрачного воя, а маленький фельетонист истерически взвизгнул, прямо грудью бросился на землю и взрыдал так жалобно и тихо, как плачут больные дети...

- Николай! - говорил Фома, поднимая его за плечи. - Перестань, - что такое? Будет... как не стыдно!

Но тому было не стыдно: он бился на земле, как рыба, выхваченная из воды, а когда Фома поднял его на ноги - крепко прижался к его груди, охватив его бока тонкими руками, и всё плакал...

- Ну, ладно! - говорил Фома сквозь крепко сжатые зубы. - Будет, милый...

И возмущенный страданием измученного теснотой жизни человека, полный обиды за него, он, в порыве злой тоски, густым и громким голосом зарычал, обратив лицо туда, где во тьме сверкали огни города:

- О, черти... анафемы!

XI

- Любавка! - сказал однажды Маякин, придя домой с биржи, - сегодня вечером приготовься - жениха привезу! Закусочку нам устрой посолиднее. Серебра старого побольше выставь на стол, вазы для фрукт тоже вынь... Чтоб в нос ему бросился наш стол! Пускай видит, - у нас что ни вещь - редкость!

Любовь, сидя у окна, штопала носки отца, и голова ее была низко опущена к работе.

- Зачем всё это, папаша? -с неудовольствием и обидой спросила она.

- А -для соуса, для вкуса.!.. И для порядка... Потому -девка не лошадь, без сбруи с рук не сбудешь...

Любовь нервно вскинула голову и, бросив прочь от себя работу, красная от обиды, взглянула на отца... и, снова взяв в руки носки, еще ниже опустила над ними голову. Старик расхаживал по комнате, озабоченно подергивая рукой бородку: глаза его смотрели куда-то далеко, и было видно,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com