Тьма - Страница 30

Изменить размер шрифта:
шистые усы и нежные глаза с большими девичьими ресницами. На арестованного офицерик смотрел с брезгливой жалостью и морщился так, будто сейчас готов был заплакать. На левом мизинце у того была мозоль, и было почему-то отвратительно и страшно смотреть на этот желтоватый маленький бугорок. И ноги были грязноваты. - Как же это вы, сударь, ай-ай-ай! качал головой офицер и мучительно морщился.

- Так-то-с, господин анархист. Не хуже нас грешных с девочками. Плоть-то и у вас, стало быть, немощна? засмеялся другой, постарше.

- Зачем вы револьвер свой отдали? Вы бы могли хоть стрелять. Ну, я понимаю, ну, вы попали сюда, это может быть со всяким, но зачем же вы отдали револьвер? Ведь это нехорошо перед товарищами! - горячо говорил молоденький и объяснял старшему офицеру: - Знаете, Кнорре, у него был браунинг с тремя обоймами, представьте! Ах, как это нелепо.

И, улыбаясь насмешливо, с высоты своей новой, неведомой миру и страшной правды, глядел он на молоденького, взволнованного офицерика и равнодушно покачивал ногою. И то, что он был почти голый, и то, что у него волосатые, грязноватые ноги с испорченными кривыми пальцами - не стыдило его. И если бы таким же вывести его на самую людную площадь в городе и посадить перед глазами женщин, мужчин и детей, он так же равнодушно покачивал бы волосатой ногой и улыбался насмешливо.

- Да разве они понимают, что такое товарищество! сказал пристав, свирепо косясь на качающуюся ногу, и лениво убеждал офицеров: - Нельзя разговаривать, господа, ей-богу, нельзя. Сами знаете, инструкции.

Но свободно входили новые офицеры, осматривали, переговаривались. Один, очевидно, знакомый, поздоровался с приставом за руку.

И Люба уже кокетничала с офицерами.

- Представьте, браунинг, три обоймы, и он, дурак, сам его отдал, рассказывал молоденький. - Не понимаю!

- Ты, Миша, никогда этого не поймешь.

- Да ведь не трусы же они!

- Ты, Миша, идеалист, у тебя еще молоко на губах не обсохло.

- Самсон и Далила! - сказал иронически невысокий, гнусавый офицер с маленьким полупровалившимся носиком и высоко зачесанными редкими усами.

- Не Далила, а просто она его удавила.

Засмеялись.

Пристав, улыбавшийся приятно и потиравший книзу свой красноватый, отвислый нос, вдруг подошел к нему, стал так, чтобы загородить его от офицеров своим туловищем в широком свисавшем сюртуке - и заговорил сдушенным шепотом, бешено ворочая глазами:

- Стыдно-с!.. Штаны бы надели-с!.. Офицеры-с!.. Стыдно-с!.. Герой тоже... С девкою связался, с стервой... Что товарищи твои скажут, а?.. У-ух, ска-атина...

Напряженно вытянув голую шею, слушала его Люба. И так стояли они, друг возле друга, три правды, три разные правды жизни: старый взяточник и пьяница, жаждавший героев, распутная женщина, в душу которой были уже заброшены семена подвига и самоотречения, - и он После слов пристава он несколько побледнел и даже как будто хотел что-то сказать, но вместо того улыбнулся и вновь спокойно закачал волосатой ногою.

РазошлисьОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com