Тьма - Страница 13

в маленькой комнатке было жарко. И опять стояло долгое и напряженное молчание. Из залы донеслись громкие, призывные звуки ритурнеля.

- Танцуют, - сказал он.

- Танцуют, - ответила она.

- За что вы. Люба, так рассердились на меня... и ударили меня?

- Так нужно было, вот и ударила. Не убила ведь, чего же спрашивать? Она нехорошо засмеялась.

Девушка сказала: "так нужно". Смотрела на него прямо своими черными, окружившимися глазами, улыбалась бледно и решительно и говорила: "так нужно". И на подбородке у нее была ямочка. Трудно было поверить, что эта ее голова - вот эта злая, бледная голова - минуту назад лежала на его плече. И ее он ласкал.

- Так вот как! - сказал он мрачно. Прошелся несколько раз по комнате, на шаг не доходя до девушки, и, когда сел на прежнее место - лицо у него было чужое, суровое и несколько надменное. Молчал, смотрел, подняв брови на потолок, на котором играло светлое с розовыми краями пятно. Что-то ползало, маленькое и черное, должно быть, ожившая от тепла, запоздалая, осенняя муха. Проснулась она среди ночи и ничего, наверно, не понимает и умрет скоро. Вздохнул.

Девушка громко рассмеялась.

- Что вас радует? - холодно взглянул он и отвернулся.

- Да так. А ведь вы действительно похожи на писателя. Вы не обижаетесь? Он тоже сперва пожалеет, а потом начинает сердиться, отчего я не молюсь на него, как на икону. Такой обидчивый. Будь бы он Богом, ни одной лампадки бы не простил... - Она засмеялась.

- А откуда вы знаете писателей? Ведь вы ничего не читаете.

- Бывает один, - коротко ответила Люба.

Он задумался, устремив на девушку неподвижный, тяжелый, как-то слишком спокойно разглядывающий взор. Как человек, проведший жизнь в мятеже, он и в девушке смутно почувствовал бунтарскую душу, и это волновало его и заставляло искать и догадываться: почему именно на него обрушился ее гнев? И то, что она имела дело с писателями и, вероятно, разговаривала с ними, и то, что она могла держать себя иногда так спокойно и с достоинством, и говорить так зло, - невольно поднимало ее и ее удару придавало характер чего-то значительно более серьезного и важного, чем простая истерическая вспышка полупьяной и полуголой проститутки. И, только рассерженный, но нисколько не оскорбленный вначале, - теперь, когда прошло уже столько времени, он вдруг минутами начинал оскорбляться - и не только умом.

- За что вы ударили меня, Люба? Когда человека бьют по лицу, то должны сказать ему, за что? - повторил он прежний вопрос хмуро и настойчиво. Упрямство и твердость камня были в его выдавшихся скулах, тяжелом лбу, давившем глаза.

- Не знаю, - ответила Люба так же упрямо, но избегая его взгляда.

Не хотела отвечать. Он передернул плечами и снова с упорством принялся разглядывать девушку и соображать. Его мысль в обычное время была туга и медленна; но, потревоженная однажды, она начинала работать с силою и неуклонностью почти механическими, становилась чем-то вроде гидравлического пресса, который, опускаясь медленно,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com