Рудин - Страница 44

Изменить размер шрифта:
ссказывать о какой-то необыкновенной собаке ее друга, министра NN... Волынцев уехал скоро после обеда. Раскланиваясь с Натальей, он не вытерпел и сказал ей: - Отчего вы так смущены, словно виноваты? Вы ни перед кем виноваты быть не сможете!.. Наталья ничего не поняла и только посмотрела ему вслед. Перед чаем Рудин подошел к ней и, нагнувшись над столом, как будто разбирая газеты, шепнул: - Все это как сон, не правда ли? Мне непременно нужно видеть вас наедине... хотя минуту. - Он обратился к m-lle Boncourt. - Вот, - сказал он ей, - тот фельетон, который вы искали, - и, снова наклонясь к Наталье, прибавил шепотом: - постарайтесь быть около десяти часов возле террасы, в сиреневой беседке: я буду ждать вас... Героем вечера был Пигасов. Рудин уступил ему поле сражения. Он очень смешил Дарью Михайловну; сперва он рассказывал об одном своем соседе, который, состоя лет тридцать под башмаком жены, до того обабился, что, переходя однажды, в присутствии Пигасова, мелкую лужицу, занес назад руку и отвел вбок фалды сюртука, как женщины это делают со своими юбками. Потом он обратился к другому помещику, который сначала был масоном, потом меланхоликом, потом желал быть банкиром. - Как же это вы были масоном, Филипп Степаныч? - спросил его Пигасов. - Известно как: я носил длинный ноготь на пятом пальце. Но больше всего смеялась Дарья Михайловна, когда Пигасов пустился рассуждать о любви и уверять, что и о нем вздыхали, что одна пылкая немка называла его даже "аппетитным Африканчиком и хрипунчиком". Дарья Михайловна смеялась, а Пигасов не лгал: он действительно имел право хвастаться своими победами. Он утверждал, что ничего не может быть легче, как влюбить в себя какую угодно женщину, стоит только повторять ей десять дней сряду, что у ней в устах рай, а в очах блаженство и что остальные женщины перед ней простые тряпки, и на одиннадцатый день она сама скажет, что у ней в устах рай и в очах блаженство, и полюбит вас. Все на свете бывает. Почему знать? может быть, Пигасов и прав. В половине десятого Рудин уже был в беседке. В далекой и бледной глубине неба только что проступали звездочки; на западе еще алело - там и небосклон казался ясней и чище; полукруг луны блестел золотом сквозь черную сетку плакучей березы. Другие деревья либо стояли угрюмыми великанами, с тысячью просветов, наподобие глаз, либо сливались в сплошные мрачные громады. Ни один листок не шевелился; верхние ветки сиреней и акаций как будто прислушивались к чему-то и вытягивались в теплом воздухе. Дом темнел вблизи; пятнами красноватого света рисовались на нем освещенные длинные окна. Кроток и тих был вечер; но сдержанный, страстный вздох чудился в этой тишине. Рудин стоял, скрестив руки на груди, и слушал с напряженным вниманием. Сердце в нем билось сильно, и он невольно удерживал дыхание. Наконец ему послышались легкие, торопливые шаги, и в беседку вошла Наталья. Рудин бросился к ней, взял ее за руки. Они были холодны, как лед. - Наталья Алексеевна!- заговорил он трепетным шепотом, - я хотел васОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com