Рудин - Страница 32

Изменить размер шрифта:
иса, беспрестанно останавливаясь и толкуя то, что ей казалось темным! Она по-немецки говорила плохо, как почти все наши барышни, но понимала хорошо, а Рудин был весь погружен в германскую поэзию, в германский романтический и философский мир и увлекал ее за собой в те заповедные страны. Неведомые, прекрасные, раскрывались они перед ее внимательным взором; со страниц книги, которую Рудин держал в руках, дивные образы, новые, светлые мысли так и лились звенящими струями ей в душу, и в сердце ее, потрясенном благородной радостью великих ощущений, тихо вспыхивала и разгоралась святая искра восторга... - Скажите, Дмитрий Николаич, - начала она однажды, сидя у окна за пальцами, - ведь вы на зиму поедете в Петербург? - Не знаю, - возразил Рудин, опуская на колени книгу, которую перелистывал, - если соберусь со средствами, поеду. Он говорил вяло: он чувствовал усталость и бездействовал с самого утра. - Мне кажется, как не найти вам средства? Рудин покачал головой. - Вам так кажется! И он значительно глянул в сторону. Наталья хотела было что-то сказать и удержалась. - Посмотрите, - начал Рудин и указал ей рукой в окно, - видите вы эту яблоню: она сломилась от тяжести и множества своих собственных плодов. Верная эмблема гения... - Она сломилась оттого, что у ней не было подпоры, - возразила Наталья. - Я вас понимаю, Наталья Алексеевна; но человеку не так легко сыскать ее, эту подпору. - Мне кажется, сочувствие других... во всяком случае, одиночество... Наталья немного запуталась и покраснела. - И что вы будете делать зимой в деревне? - поспешно прибавила она. - Что я буду делать? Окончу мою большую статью - вы знаете - о трагическом в жизни и в искусстве - я вам третьего дня план рассказывал - и пришлю ее вам. - И напечатаете? - Нет. - Как нет? Для кого же вы будете трудиться? - А хоть бы для вас. Наталья опустила глаза. - Это не по моим силам, Дмитрий Николаич! - О чем, позвольте спросить, статья? - скромно спросил Басистов, сидевший поодаль. - О трагическом в жизни и в искусстве, - повторил Рудин. - Вот и господин Басистов прочтет. Впрочем, я не совсем еще сладил с основною мыслью. Я до сих пор еще не довольно уяснил самому себе трагическое значение любви. Рудин охотно и часто говорил о любви. Сначала при слове любовь - m-lle Boncourt вздрагивала и навастривала уши, как старый полковой конь, заслышавший трубу, но потом привыкла и только, бывало, съежит губы и с расстановкой понюхает табаку. - Мне кажется, - робко заметила Наталья, - трагическое в любви - это несчастная любовь. - Вовсе нет! - возразил Рудин, - это скорее комическая сторона любви... Вопрос этот надобно совсем иначе поставить... надо поглубже зачерпнуть... Любовь! - продолжал он, - в ней все тайна: как она приходит, как развивается, как исчезает. То является она вдруг, несомненная, радостная, как день; то долго тлеет, как огонь под золой, и пробивается пламенем в душе, когда уже все разрушено; то вползет она в сердце, как змея, то вдруг выскользнет из него вон... Да, да; это вопрос важный. ДаОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com