Тихий Дон. Книга первая - Страница 29
Изменить размер шрифта:
ухами фотографии. Группа казаков - чубатые головы, выпяченные груди с часовыми цепками, оголенные клинки палашей: Степан с товарищами еще с действительной службы. На вешалке висит неприбранный Степанов мундир. Месяц глазастеет в оконную прорезь, недоверчиво щупает две белые урядницкие лычки на погоне мундира. Аксинья со вздохом целует Григория повыше переносицы на развилке бровей.
- Гриша, колосочек мой...
- Чего тебе?
- Осталося девять ден...
- Ишо не скоро.
- Что я, Гриша, буду делать?
- Я почем знаю.
Аксинья удерживает вздох и снова гладит и разбирает спутанный Гришкин чуб.
- Убьет меня Степан... - не то спрашивает, не то утвердительно говорит она.
Григорий молчит. Ему хочется спать. Он с трудом раздирает липнущие веки, прямо над ним - мерцающая синевою чернь Аксиньиных глаз.
- Придет муж, - небось, бросишь меня? Побоишься?
- Мне что его бояться, ты - жена, ты и боись.
- Зараз, с тобой, я не боюсь, а посередь дня раздумаюсь - и оторопь возьмет...
Григорий зевает, перекатывая голову, говорит:
- Степан придет - это не штука. Батя вон меня женить собирается.
Григорий улыбается, хочет еще что-то сказать, но чувствует: рука Аксиньи под его головой как-то вдруг дрябло мякнет, вдавливается в подушку и, дрогнув, через секунду снова твердеет, принимает первоначальное положение.
- Кого усватали? - приглушенно спрашивает Аксинья.
- Только собирается ехать. Мать гутарила, кубыть, к Коршуновым, за ихнюю Наталью.
- Наталья... Наталья - девка красивая... Дюже красивая. Что ж, женись. Надысь видела ее в церкви... Нарядная была...
Аксинья говорит быстро, но слова расползаются, не доходят до слуха неживые и бесцветные слова.
- Мне ее красоту за голенищу не класть. Я бы на тебе женился.
Аксинья резко выдергивает из-под головы Григория руку, сухими глазами смотрит в окно. По двору - желтая ночная стынь. От сарая - тяжелая тень. Свиристят кузнечики. У Дона гудят водяные быки, угрюмые басовитые звуки ползут через одинарное оконце в горницу.
- Гриша!
- Надумала что?
Аксинья хватает неподатливые, черствые на ласку Гришкины руки, жмет их к груди, к холодным, помертвевшим щекам, кричит стонущим голосом:
- На что ты, проклятый, привязался ко мне? Что я буду делать!.. Гри-и-ишка!.. Душу ты мою вынаешь!.. Сгубилась я... Придет Степан - какой ответ держать стану?.. Кто за меня вступится?..
Григорий молчит. Аксинья скорбно глядит на его красивый хрящеватый нос, на покрытые тенью глаза, на немые губы... И вдруг рвет плотину сдержанности поток чувства: Аксинья бешено целует лицо его, шею, руки, жесткую курчавую черную поросль на груди. В промежутки, задыхаясь, шепчет, и дрожь ее ощущает Григорий:
- Гриша, дружечка моя... родимый... давай уйдем. Милый мой! Кинем все, уйдем. И мужа и все кину, лишь бы ты был... На шахты уйдем, далеко. Кохать тебя буду, жалеть... На Парамоновских рудниках у меня дядя родной в стражниках служит, он нам пособит... Гриша! Хучь словцо урони.Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com