Ступай и не греши - Страница 7

нула, – пояснила девица. – А хозяин нанял меня недавно… Вам каких папирос желательно?

– Курим фабрику братьев Месаксуди, – величаво ответил Пахом. – А ты сама-то откедова? Местная али как иначе?

– Таврическая. Недавно приехала в Одессу из Симферополя, и вот нанялась… в услужение.

– Это плохо, – крякнул Горилов, – это очень плохо, что приболела мадам Катараксис, имевшая похвальную привычку давать десяток папирос просто так… по знакомству.

– Воля ваша, – согласилась девица, покраснев. – Я вам тоже дам десяток бесплатно, только не говорите об этом моему хозяину… ладно? А то он, боюсь, прогонит меня.

– Ишь ты какая! – восхищенно произнес Горилов.

– А… какая?

– Больно красовитая. Вроде бы, цыганка-молдаванка. Может, заодно и наворожишь мне на счастье?

– Извините, – потупилась девица. – Я не умею.

– Ну и ладно, – сказал Пахом, отвалившись от скрипучего прилавка. – Отсыпь мне горсточку папиросок «Пушка» и будь здорова. А мне еще ходить, чтобы порядок навести…

Пошел к дверям, но задержался на пороге:

– Эй, барышня! А зовут-то тебя как?

– Ольгой.

– По батюшке?

– Васильевна.

– А дале-то как? Прозванием?

– Попова, – назвалась девица таврическая, снова зардевшись стыдливым румянцем.

Этой информацией Пахом был вполне удовлетворен и паспорта не спрашивал, ибо в Одессе столько всяких… тьфу!

– Будь здорова, мамзель Попова, – сказал на прощание. – Ежели кто обидит, ты мне жалуйся… У меня кулаки – во! Как врежу, так потом соплей не соберешь.

– Благодарю, господин околоточный. Вы так добры, вы так сердечны, а я ведь совсем одинока… сиротинка горькая!

На этом они и расстались. Выстраивая хронологию событий, я пришел к выводу, что в табачной лавке девица появилась где-то около 1886 года. Если она родилась в 1866 году, то ее появление в Одессе будем относить к той волшебной поре юности, когда любая девушка невольно становится классическою Венерой, достойной всеобщего обозрения. Конечно, околоточный не раз навещал лавку Катараксиса, но однажды ему отсыпала десяток дармовых «Пушек» сама жена хозяина.

– А кудыть девка-то подевалась? Выгнали?

– Хвостом вильнула и ушла.

– А-а-а, – с пониманием дела изрек Пахом Горилов…

Но однажды осенью 1887 года околоточный, совершая бдительный обход своего участка, на углу Вокзальной и Тюремного переулка был обрызган с ног до головы грязью, выплеснувшей из-под дутых шин роскошного «штейгера», который увлекал в суету улиц каурый рысак. В коляске, откачнувшись назад и фривольно раскинув руки по бокам дивана, сидела красивая молодая дама. Пахом, не будь дураком, сразу засвистел, чтобы кучер остановился для восприятия кроткого «внушения», но тот, сволочь паршивая, пуще нахлестнул жеребца, и «штейгер» завернул в суматоху Ришельевского проспекта.

– Что за притча! – удивился Пахом.

Дело в том, что глаз он имел ястребиный, наметанный, и в краткий момент узнал в красавице, промчавшейся мимо него, ту самую бедную девушку из табачной лавчонки. В душе околоточного, вестимо,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com