Накануне - Страница 24

жусь.

Шубин закусил губу.

- Какое озабоченное... и какое равнодушное лицо! - пробормотал он. Елена Николаевна, - продолжал он, возвысив голос, - позвольте мне рассказать вам маленький анекдотец. У меня был приятель, а у этого приятеля был тоже приятель, который сперва вел себя, как следует порядочному человеку, а потом запил. Вот однажды рано поутру мой приятель встречает его на улице (а уж они, заметьте, раззнакомились), встречает его и видит, что он пьян. Мой приятель взял да отвернулся от него. А тот-то подошел, да и говорит: "Я бы не рассердился, говорит, если б вы не поклонились, но зачем отворачиваться? Может быть, это я с горя. Мир моему праху!"

Шубин умолк.

- И только? - спросила Елена.

- Только.

- Я вас не понимаю. На что вы намекаете? Сейчас вы говорили мне, чтоб я не глядела в вашу сторону.

- Да, а теперь я вам рассказал, как нехорошо отворачиваться.

- Да разве я... - начала было Елена.

- А разве нет?

Елена слегка покраснела и протянула Шубину руку. Он крепко пожал ее.

- Вот вы меня как будто поймали на дурном чувстве, - сказала Елена, - а ваше подозрение не справедливо. Я и не думала чуждаться вас.

- Положим, положим. Но сознайтесь, что у вас в эту минуту тысяча мыслей в голове, из которых вы мне ни одной не поверите. Что? небось не правду я сказал?

- Может быть.

- Да отчего же это? отчего?

- Мои мысли мне самой не ясны, - проговорила Елена.

- Тут-то их и доверять другому, - подхватил Шубин. - Но я вам скажу, в чем дело. Вы дурного мнения обо мне.

- Я?

- Да, вы. Вы воображаете, что во мне все наполовину притворно, потому что я художник; что я не способен не только ни на какое дело, - в этом вы, вероятно, правы, - но даже ни к какому истинному, глубокому чувству: что я и плакать-то искренно не могу, что я болтун и сплетник, - и все потому, что я художник. Что же мы после этого за несчастные, богом убитые люди? Вы, например, я побожиться готов, не верите в мое раскаяние.

- Нет, Павел Яковлевич, я верю в ваше раскаяние, и в ваши слезы я верю. Но мне кажется, самое ваше раскаяние вас забавляет, да и слезы тоже.

Шубин дрогнул.

- Ну, я вижу, это, как выражаются доктора, неизлечимый казус, casus incurabilis. Тут остается только поникнуть головой да покориться. А между тем, господи! неужели это правда, неужели же я все с собой вожусь, когда рядом живет такая душа? И знать, что никогда не проникнешь в эту душу, никогда не будешь ведать, отчего она грустит, отчего она радуется, что в ней бродит, чего ей хочется, куда она идет... Скажите, - промолвил он после небольшого молчания, - вы никогда, ни за что, ни в каком случае не полюбили бы художника?

Елена посмотрела ему прямо в глаза.

- Не думаю, Павел Яковлевич; нет.

- Что и требовалось доказать, - проговорил с комической унылостию Шубин. - Засим, я полагаю, мне приличнее не мешать вашей уединенной прогулке. Профессор спросил бы вас: а на основании каких данных вы сказали нет? Но я не профессор, я дитя,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com