Левый берег Стикса - Страница 1

Она не любила загородный дом. И с самого начала была против его покупки, но Косте он нравился. Раньше этот трехэтажный, считая подземные помещения, дом принадлежал одному из управляющих каким-то трестом столовых и ресторанов и был выстроен с настоящим торговым размахом.

Вокруг причудливой каменной коробки росли высокие, в обхват толщиной сосны, покрытые чешуйчатой липкой корой. Между ними змеилась двухкилометровая бетонная лента подъездной дороги, вечно засыпанная длинными желтоватыми иглами. Метрах в трехстах от площадки перед домом, вдоль дороги вырастали приземистые квадратные тумбы, на которых, словно шлемы водолазов, пузырились белые шары фонарей. Сразу же за домом располагалась аккуратно выкроенная лужайка для пикников с огромной беседкой в углу у леса и огромным мангалом на коротких толстых ножках. За лужайкой начинался трехметровой ширины пляж, покрытый крупными комками слежавшегося от весенних дождей песка, и лишь у воды солнце осушало его и красиво отделывало черную речную воду чуть желтоватой, рассыпчатой полоской.

Слева, на пригорке, у самой кромки прибрежных зарослей, источавших чуть слышный запах свежей зелени и застоявшейся речной воды, стоял особенно нелюбимый ею покосившийся грибок, разрисованный лет пять назад под мухомор, облезший от сырости и похожий на омерзительно крупный вулканический прыщ.

Костя присмотрел дом почти год назад, когда этот неизвестный ей управляющий собрался эмигрировать в Германию. Они приехали сюда впервые в конце мая, и Костя, захлебываясь от восторга, водил ее сначала вокруг, а потом внутри этого мрачноватого строения, махал руками и чуть не подпрыгивал от восторга. Ее всегда удивляла сохранившаяся в муже юношеская восторженность. Правда, проявлял он ее только дома, наедине, а на людях был сдержанным, даже угрожающе сдержанным человеком.

В банке многие боялись его, хотя Диана и подумать не могла, чтобы Костя когда-нибудь на кого-нибудь накричал. Он никогда не повышал голос, даже когда злился, просто в интонациях появлялось что-то металлическое, а глаза из карих становились черными, словно кто-то ластиком стирал радужку, оставляя один зрачок. За одиннадцать лет супружества Диана видела его таким от силы три раза, но даже при воспоминании о том, каким чужим и неприятным становилось его лицо, по спине проходила холодная липкая волна.

Диане дом не понравился. Она, не будучи трусихой, избегала удаленных от кипения жизни мест, следуя инстинкту благоразумного человека. А Костя, наоборот, считал это чуть ли не главным достоинством дома и был готов не обращать внимания ни на вычурность постройки, ни на отделку, напоминающую своей претенциозностью прически торговых и партийных дам, удостоверявшие их социальную принадлежность надежнее любого документа.

Конечно же у дома были свои достоинства: огромная, отделанная светлым деревом гостиная с камином, украшенным массивной решеткой, узорно кованной, с экраном и мраморной доской. Рядом с камином полукругом стояли кожаный диван-уголок с креслами и телевизор. Три четверти громадной столовой занимал тяжелый дубовый стол с двенадцатью стульями, поднять каждый из которых было даже для Кости задачей не из легких. Что делал с ними директор треста – оставалось загадкой. Ростом он удался, как рассказывал Костя, с некрупную собаку, но явно страдал гигантоманией, как и все маленькие люди. Комплекс Наполеона – ничего не поделаешь.

Рядом, на первом этаже, располагалась ванная комната, оснащенная по последней моде, с угловой ванной-бассейном, с похожим на трон унитазом и биде. Хотя, как не без ехидства думала Диана, прежний хозяин вряд ли догадывался, что это приспособление не является фонтанчиком для питья. Тут же была и просторная кухня, перегороженная стойкой мини-бара по американской моде.

На втором этаже располагалась еще одна гостиная, вернее, странная помесь гостиной с летним садом, под стеклянным потолком, с импортными искусственными растениями и деревьями в горшках, угловыми диванчиками и еще одним камином, на этот раз электрическим. Там же находился еще один устрашающего размера телевизор с видеомагнитофоном.

Три двери из гостиной вели в спальни, каждая из которых имела свой туалет с ванной, правда, более скромные, чем нижняя, но с обязательным биде и сверканием итальянского кафеля.

В общем, от дома исходил запах советского представления о шике западного образа жизни, купеческого отсутствия вкуса и больших денег, словно вонь застарелого недельного пота кто-то смешал с приторным одеколоном.

Диана прекрасно представляла себе прежнего хозяина, хотя и не видела его ни разу, – свои дела он завершал из Германии, через жену, маленькую невзрачную женщину с толстыми короткими ногами и плоским невыразительным лицом. При встрече Диане почему-то подумалось, что эта похожая на пожилого пекинеса дама была нечастым гостем в загородном доме мужа. И уж наверняка не для нее в хозяйской спальне стояла кровать с гандбольную площадку величиной.

В подвале торговый босс возвел сауну, бильярдную, комнату для хранения продуктов с огромным двухдверным холодильником и лестницей, ведущей в погреб со стеллажами для солений, к которым невзрачная хозяйка уже имела непосредственное отношение.

Оглядывая дом, Диана почему-то испытывала чувство брезгливости, но четко сформулировать – почему? – не могла. Словно прикасалась к чужому несвежему белью или диковинному мохнатому насекомому. Костя долго объяснял ей, что цены на недвижимость сейчас достигли минимума, покупка выгодна, и они смогут с мая по октябрь прятаться здесь от удушающей, отдающей приторной вонью разогретого асфальта городской жары. Отсюда удобно ездить на работу – ведь до города всего сорок минут, и Дашеньке с Мариком здесь будет прекрасно…

В общем, он все решил за них двоих, как, впрочем, делал очень часто, особенно в последнее время. В нем появилась какая-то болезненная категоричность, наверное, полезная для бизнеса, но вряд ли уместная дома. Он изменился за последние пять лет, хотя и оставался во многом прежним – умным и обаятельным провинциальным пареньком, в которого она без памяти влюбилась в далеком 1983 году, отбросив в сторону свои мечты о прекрасном принце, похожем на Алена Делона.

Костя на принца не походил, но был такой остроумный, энергичный, с хорошей открытой улыбкой не только на губах, но и в глазах, что даже ее мама, вначале надменно поднявшая брови, была им очарована напрочь.

Отец Дианы, профессор филологии Сергей Афанасиевич Никитский, считавший, что лучшей партией для дочери будет кто-то из его аспирантов после защиты кандидатской под его руководством, увел Костю в кабинет, до потолка заставленный книгами на семи языках, на четырех из которых профессор свободно читал и изъяснялся. Они вернулись через полтора часа. Причем Сергей Афанасиевич с несколько обалделым выражением лица. Диана усмехнулась про себя, зная, что Костя, заканчивая экономический, факультативно изучал английский и немецкий и бодро, хотя и с ужасающим акцентом, изъяснялся на французском.