Криминальная армалогия - Страница 1

Интерес к оружию, навыки и умения в обращении с ним являются специфическими чертами личности вооруженного преступника. Это побуждает автора вот уже почти сорок лет изучать правовой режим оружия и вооруженную преступность. В 1968 году, обучаясь на втором курсе юридического факультета, обратил внимание на логическое противоречие в санкции статьи 218 УК РСФСР: уголовная ответственность устанавливалась за владение кинжалами, финскими ножами и иным холодным оружием «без соответствующего разрешения». Но даже студенту было ясно: никакие разрешения на ношение кинжалов, финских ножей, кастетов, дубинок и наладонников выдаваться не могут! Дальнейшие размышления на эту тему вылились в статью, первый экземпляр которой, написанный округлым юношеским почерком, сохранился до настоящего времени. Но завершена она была много позже, а опубликована в журнале «Правоведение» только в 1983 году. Многие высказанные в ней положения через 10–13 лет нашли отражение в законодательстве.

Всего же тринадцать предложений по совершенствованию правового режима оружия и практики его использования, высказанных автором в научных публикациях, впоследствии получили законодательное закрепление. В их числе: предложение о признании использования оружия при совершении преступления обстоятельством, отягчающим ответственность (высказано в 1983 г.); о детальной регламентации правового режима оружия, о законодательном определении понятия оружия и его конкретных видов (1983 г.); о правовой регламентации тактико-технических характеристик тех или иных видов оружия, и перечне безусловно запрещенного к обращению оружия (1983 г.); о введении в закон понятия метательного оружия и установлении за незаконное владение им уголовной ответственности (1983, 1992 гг.); о предоставлении некоторым категориям граждан права на приобретение для самозащиты оружия и широкое внедрение «неубойных» средств самообороны, в частности газовых аэрозолей (1990, 1991 гг.); предложение о включении в сферу правового регулирования пневматического оружия и об ограничении оборота его образцов повышенной мощности (1992 г.); предложение о введении ответственности за незаконное ношение газового оружия (1993 г.), предложение о предоставлении следователям прокуратуры права на ношение и хранение огнестрельного оружия (1983 г.) и др. (см. Приложение 1).

Автор далек от мысли, что произошедшие в законодательстве и практике изменения являются прямым следствием его предложений (хотя и такие случаи имели место), но удовлетворен тем, что осуществляемые многие годы научные исследования проводились в нужном направлении и оказались востребованными, получив фактическое признание.

А первоначально, в начале 80-х годов, изучение оружия и вооруженной преступности, по мнению ведущих ученых, представлялось совершенно бесперспективным в силу крайне малой распространенности и того, и другого.

Бурный рост вооруженной преступности начался в конце 80-х годов. Именно тогда в прессе стали появляться сообщения о непривычных для российских граждан чрезвычайных происшествиях: взрывах в городах, изъятии десятков патронов, гранат, детонаторов, выстрелах на улицах Москвы, перестрелках милиции с вооруженными преступниками, массовых изъятиях в аэропортах ножей, стартовых и газовых пистолетов иностранного производства, предметов для восточных единоборств, сотен стволов огнестрельного и десятков тысяч единиц холодного оружия.

Вооруженное насилие в России возросло в десятки раз. По данным МВД России, в 1998 году в стране было совершено 36 150 вооруженных преступлений, в том числе 18 584 – с применением огнестрельного, газового оружия, боеприпасов и взрывчатых материалов, 59 825 случаев незаконного владения оружием, 2008 фактов хищений оружия и боеприпасов. В 1999 году почти на треть (29,7 %) возросло число фактов хищения либо вымогательства оружия, боеприпасов, взрывчатых веществ и взрывных устройств, количество вооруженных преступлений составило 30 368. В 2000 году в России было совершено 25 552 вооруженных преступления,[1] в 2001 – 24 779, в 2003 – 26 629, в 2004 – 22 690, в 2005 – 21 576.

В 1999 и 2000 годах удельный вес незаконного оборота оружия в структуре криминального рынка составлял соответственно 19,8 и 18,1 %.[2]

Вооруженное насилие приобретает все большие масштабы. Даже насилие в школах, как правило, сопровождается угрозой применения ножа (19 % случаев), кастета (5 %), огнестрельного оружия (4,5 %), газового пистолета или баллончика, нунчак, металлических палок, цепей, бутылок, кирпичей.[3]

Ответной реакцией на рост насилия, в том числе и вооруженного, явилось многократное увеличение числа лиц, приобретающих оружие самообороны. Причем если раньше граждане преимущественно приобретали гладкоствольные охотничьи ружья, то потом появилась тенденция обзаводиться нарезным охотничьим оружием: с 1993 по 1998 год количество приобретенных гладкоствольных ружей увеличилось всего на 7 %, а нарезного оружия – в 1,5 раза, причем общее число владельцев гражданского огнестрельного оружия приближается к 4,5 млн.[4]

В последнее десятилетие широкое распространение получили и неизвестные ранее средства самообороны неубойного или нелетального действия – газовое оружие, электрошоковые устройства, огнестрельное бесствольное оружие самообороны («Оса», «Стражник»), газово-травматические пистолеты «Макарыч», «Викинг» и др. Все шире вовлекается в оборот сигнальное оружие, пневматические ружья и пистолеты новых конструкций и повышенной мощности. Перечисленные образцы составляют группу «нетрадиционного» оружия, нового для отечественной юридической науки и правоприменительной практики.

Как и следовало ожидать, средства самообороны оказались вовлеченными не только в законный, но и в нелегальный оборот. Преступники успешно используют их в криминальных целях, причем нередко с большим успехом, чем законопослушные граждане в целях самозащиты. Газеты нередко сообщают об ограблениях, совершенных с газовым оружием.[5] Однажды на российско-азербайджанской границе пограничники, досматривая «КамАЗ», в котором трое мусульман ехали на хадж в Мекку, обнаружили в тайнике 25 пневматических пистолетов и 400 килограммов китайских петард: первые контрабандисты предполагали переделать в боевое оружие, а вторые – в светошумовые гранаты.[6]

В связи с новизной проблемы вопрос о правовом режиме смертоносного оружия и средств самообороны практически не изучен, единая правовая оценка последних не выработана, квалификация фактов использования их в криминальных целях зачастую противоречива и нуждается в уточнении.

Имеется ряд «нестыковок» между нормами Уголовного кодекса РФ и статьями Закона «Об оружии», которыми авторы практически всех учебников и комментариев рекомендуют руководствоваться для уголовно-правовой характеристики деяний, связанных с незаконным оборотом оружия либо использования его для совершения преступлений. Нередко не совпадают криминалистическая и уголовно-правовая оценка традиционных и нетрадиционных орудий и средств совершения преступлений, что также влечет ошибки в квалификации. Судебно-следственная практика фактически попала в зависимость от практики экспертной, которая, по существу, предопределяет правоприменение по делам, связанным с оружием.

Практически неисследованной является личность вооруженного преступника, мало изучена вооруженная преступность.