Крейсера - Страница 166

..

Япония в эти дни вдруг как-то съежилась, подозрительно притихла, словно прислушиваясь к чему-то далекому. Тревожные взоры японцев были обращены в пасмурные дали океанов, откуда тянулись пути к Цусиме. Для них, для островитян, морской фактор войны по-прежнему оставался важнее фактора сухопутного.

* * *

Неожиданно притихла и война в Маньчжурии: Куропаткин, как водится, проиграл сражение под Мукденом, он снова, как ему и положено, отодвинул войска назад, а линия фронта стабилизировалась, как бы закостенев в новейших формах войны - в позиционных! Казалось, что японцы, лениво постреливая в нашу сторону, уже не были заинтересованы в дальнейшем продвижении к северу - в сторону Харбина... В чем дело? Куда делся самурайский задор? Теперь-то мы знаем, что Япония уже была истощена до предела, а центр войны с полей Маньчжурии переносился к проливам возле Цусимы, где главная схватка двух флотов должна решить исход всей войны...

Прибегая к помощи шаблонного выражения, я пишу здесь, что "весь мир затаил дыхание", когда две русские эскадры (Рожественского и Небогатова), завершив последнюю погрузку угля, легли на курс, ведущий к острову Квельпарт, за которым открывались пугающие жерла Цусимских проливов, и где их сторожили узкие глаза адмирала Того, припавшие к линзам оптических дальномеров системы Барра и Струда... 15 мая рано утром берлинский миллионер Мендельсон переслал в Петербург срочную телеграмму на имя министра финансов В. Н. Коковцева. Содержание депеши было таково, что Коковцев на минуту оторопел. Барственным жестом, щелчком пальца поправив ослепительную манжету, министр потянулся к телефону. В здании Адмиралтейства трубку снял управляющий морским министерством:

- Адмирал Авелан у аппарата.

- Федор Карлович, вы еще ничего не знаете?

- А что я должен знать, милейший?

- Вам не поступали известия с наших эскадр?

- Поступали. О бункеровке у берегов Аннама.

- Так вот... Не знаю, как и сказать. Я держу в руках телеграмму от Мендельсона, который дружески извещает меня, что от наших эскадр в бою у Цусимы ничего не осталось.

- Это какая-то провокация банковских заправил.

- Вряд ли. Думаю, через час-два наши военно-морские атташе из Лондона и Парижа подтвердят эту... нелепость.

- Хорошо, Владимир Николаевич, - отвечал Авелан. - В любом случае я доложу об этой нелепости его величеству...

Сразу после победы при Цусиме всю Японию охватила безудержная свистопляска самого грубого, самого вульгарного шовинизма. Самурайские газеты открыто требовали расправы надо всеми "акачихе" ("рыжими", как они называли всех европейцев). В эти дни русских военнопленных не выпускали из лагерей, а на улицах городов японцы избивали и оплевывали всех "акачихе" подряд - американцев, англичан, немцев и прочих. Япония лишь теперь - после Цусимы! - возомнила себя великой азиатской державой, которой в Азии и на Тихом океане все дозволено. Но в этом случае политика Токио задевала интересы Вашингтона...

На другом берегу Тихого океанаОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com