Крейсера - Страница 100

едовать дальним проливом Лаперуза, в наших бункерах должно оставаться по четыреста тонн угольного запаса для каждого из кораблей. Главное я, кажется, сказал, остальное вы обговорите без меня... с Николаем Николаевичем!

Стоило командиру удалиться, как сразу началась дискуссия, в которой Хлодовский оставлял за собой последнее слово. Кесарь Шиллинг, крейсерский "Никита Пустосвят", готовый любую ерунду отстаивать с одержимостью раскольника, на этот раз говорил вполне здраво и рассудительно:

- Не кажется ли вам, что еще со времен Рейценштейна мы не вылезаем из авантюр? По сути дела, каждая операция крейсеров зиждется на старинном великороссийском принципе: авось пронесет, авось вывезем, авось бог поможет...

Прапорщик запаса Арошидзе был согласен с бароном:

- На войне мы стали нахалами, даже страшно!

- Насчет нахальства, - вмешался Юрий Маркович, упитанный, как боровок, причесанный в лучшей парикмахерской города. - Этого слова, прапорщик, я не принимаю. Нахалом можно быть на базаре или в очереди у вокзальной кассы. А для военных людей существуют иные понятия - риск и дерзость!

Шкипер Анисимов похлопал механика по спине:

- Умница! Сразу видать, что у тебя бабка писательша...

- Бабка, верно, писательница, зато папочка из тюрем не вылезал. Не от этого ли, милый старик, я и поумнел?

Хлодовский охотно поддержал тему риска:

- Хоть с водою в трюмах, даже на последнем куске угля мы обязаны вернуться. А перспективы у нас серьезные: сейчас в Иокогаме готовят к отправке морем новые дивизии под конвоем двух крейсеров и одного броненосца.

- Значит... бой? - спросил его врач Солуха.

- Пожалуй. И потому прошу вас, господа, быть ближе к матросам. Они наши младшие братья. Если мы идем в бой по призванию, они идут на смерть по чувству долга. Чтобы никаких "персиков"! Дисциплина - штука капризная, как уличная девка. Доверие матроса к офицеру следует ценить выше подчинения. Только глупцы целиком уповают на служебную дисциплину...

Все расходились. Старший инженер-механик Иван Иванович Иванов подошел к Конечникову под благословение, и тот перекрестил его. Но молодежь обошлась без этого:

- Все под одним богом ходим - под Андреевским стягом! Православные, лютеране, католики (и, кажется, даже один мусульманин - минный офицер Зенилов), все они дружно карабкались по трапам, их ладони полировали латунь поручней, и без того сверкающую, а ступени трапа были обтянуты ковром, но кают-компанейский рай обрывался жестким порогом-комингсом, и тогда нога каждого ступала в мир обнаженной грубой брони...

Флаг Иессена привычно стелился над "Россией".

Панафидин не удержался и поведал Плазовскому о своем разговоре с Житецким: будто бы Иессен сейчас потащит отряд в зубы дьявола, лишь бы исправить свою карьеру.

- Подлец он и мерзавец, этот Житецкий! - возмутился кузен. - Таких людишек в старые добрые времена ставили к барьеру... Какое он имеет право оскорблять Карла Петровича, честного и порядочного человека? Иессена мы знаем какОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com