Каторга - Страница 98

сь жируете?

- Не до жиру, быть бы живу, - отвечал Корней, понурясь. - Испортили ее господа всякие по городам разным. Они там нанасы трескали, а отрыгивать за них мне приходится...

Мужики, сочувствуя, дали практический совет.

- Как хошь, Корней, а придется поучить ее маненько, чтобы себя не забывала. Коли вопить станет, мы всем сходом утвердим, что худого знать не знаем, ведать не ведаем.

Удрученный горем, Земляков вернулся к себе. Дуняшка вдруг изогнулась перед ним на постели животом кверху, руки назад откинула, словно больная в падучей, разрыдалась.

- Любви хочу... с марафетом! Чтобы неземная страсть была, чтобы кавалеры меня вениками опахивали...

Корней намотал ее волосы на руку и дернул:

- Уймись, тварь! И не стыдно безобразничать? Я ведь тебе не какой-нибудь кандибобер, чтобы неземное показывать...

И уж совсем стало невмоготу Корнею, когда однажды, приехав из Рыковского, застал у себя господина исправника. Не стыдясь мужа, он не спеша натянул на себя мундир с синими кантами тюремного ведомства, а Корнею выговор объявил:

- Евдокия-то Ивановна жалиться на тебя изволят! Худо ее содержишь. Гляди, Корней, ты меня знаешь, я всегда за порядок стою... Коли что не так, заберу сожительницу от тебя. Мне как раз кухарка нужна. Береги Дуньку! Баба что надо...

На прощание он оставил Дуньке кулечек с мармеладом. Тут Корней не сдержался. Для храбрости осушил косушку:

- Ты долго еще, подлюга, изгиляться надо мной станешь? Я тебе сейчас таких нанасов накидаю, что вовек не забудешь...

Только он это сказал, как Дуняшка прыснула из дверей на улицу, оглашая сахалинские окраины жалобным воем:

- Ой, люди добрые, и где тут полиция? Убил меня изверг-то мой. Моченьки моей больше не стало... помираю!

Корней тянул бабу с улицы, чтобы не позорила его:

- Рази можно экий срам на меня наговаривать? Я ведь попугал только тебя... О господи, вот беда-то! Полежи, отдохни.

- У-убил! Измучилась с ним... марафету хочу!

Не было совести у бабы, совсем не было.

- Дунька, ты лучше уходи, - однажды сказал ей Корней.

Евдокия Брыкина так и села на постели.

- Эва... полюбуйся! - показала она кукиш Корнею. - Нешто дурочку нашел, чтобы я так и ушла? Прежде ты, сокол ясный, пять "синек" вынь да положь, тады и сама уберусь.

Корней завыл, плача. Были у него скоплены сто сорок рублей, чтобы купить билет для отъезда на материк, когда выпадет воля или даст царь амнистию с рождением наследника. Так не отдавать же теперь свои кровные, чтобы эта стерва на них "марафету" нанюхалась? Мужики стали жалеть Корнея:

- Дурак ты, дурак! На что польстился-то? Лучше бы взял кривую да корявую, на каких и собаки не лают. Вот и корячился бы с нею душа в душу, она бы любой конфетке радовалась. А с этими финтифлюшками какое же хозяйство? Одна погибель...

С тех пор как Полынов взвалил на себя множество забот о девчонке, купленной им по дешевке, жизнь обрела новый смысл, но зато сделалась намного тревожнее. Теперь он боялся не толькоОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com