История одной смерти, о которой знали заранее - Страница 2

перед выходом из дому он вынул из револьвера патроны, а револьвер положил в тумбочку у кровати. «Он никогда не оставлял его заряженным»,– сказала мне его мать. Я это знал и еще знал, что оружие он держал в одном месте, а патроны – в другом, отдельно, так, чтобы никто, даже случайно, не поддался искушению пальнуть в доме. Эту мудрую привычку привил ему отец после того, как однажды утром служанка вытряхивала подушку из наволочки и револьвер, упав на пол, выстрелил: пуля пробила шкаф, прошла стену, с боевым свистом пронеслась через столовую соседского дома и обратила в гипсовый прах статую святого в человеческий рост, стоявшую в главном алтаре церкви на другом конце площади. Сантьяго Насару, тогда совсем еще ребенку, злополучный урок запомнился навсегда.

Последнее, что осталось в памяти у его матери,– как он промелькнул через ее спальню. Он разбудил ее, когда в потемках ванной комнаты на ощупь искал в аптечке аспирин, она зажгла свет и увидела его в дверях со стаканом воды в руке: таким ей суждено было запомнить его навсегда. Именно тут Сантьяго Насар и рассказал ей свой сон, но она не придала значения деревьям.

– Птицы во сне – всегда к здоровью,– сказала она.

Она смотрела на него из гамака, лежа в той самой позе, в какой я нашел ее, сраженную догорающей страстью, когда вернулся в этот всеми забытый городок и попытался сложить из разрозненных осколков разбитое зеркало памяти. Она едва различала очертания предметов даже при свете дня, и на висках у нее лежали целебные листья от головной боли, которую оставил ей сын, в тот последний раз пройдя через ее спальню. Лежа на боку, она схватилась за веревки гамака в изголовье и старалась подняться, а в полумраке стоял запах крестильной купели, который поразил меня еще в то утро, в утро преступления.

Когда я появился в дверном проеме, ей снова на миг почудился Сантьяго Насар. «Вот тут он и стоял,– сказала она.– В белом некрахмаленом костюме – кожа у него была такая нежная, что не выносила шуршания крахмала». Она долго сидела в гамаке, пережевывала зернышки кардамона, пока у нее прошло ощущение, будто сын вернулся. Тогда она вздохнула: «В нем была вся моя жизнь».

И я увидел его. Только что, в последнюю неделю января, ему исполнился двадцать один год, он был стройным и белокожим, с вьющимися волосами и такими же арабскими веками, как у отца. Единственный сын супружеской четы, вступившей в брак по расчету и ни на миг не познавшей счастья, однако сам он выглядел счастливым и при отце, который умер внезапно три года назад, и оставшись вдвоем с матерью, выглядел счастливым до того самого понедельника, до своего смертного часа. От матери он унаследовал инстинкт. А у отца с самого детства обучился владению огнестрельным оружием, любви к лошадям и выучке ловчей птицы; у него же он научился и здравому искусству сочетать храбрость с осторожностью. Между собой отец с сыном говорили по-арабски, но не в присутствии Пласиды Линеро, чтобы она не чувствовала себя обделенной. В городке их никогда не видели с оружием,Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com