Хроника царствования Карла IX - Страница 12

а меня не на шутку. Он велел меня схватить, а главный профос нимало не медля исполнил его приказание. Вся свита адмирала, дворяне, вельможи, сам Лану, а Лану, как известно, солдатам поблажки не дает, недаром его прозвали Долбану, - все полководцы просили адмирала помиловать меня, а он - ни за что. Вот до чего, волк его заешь, обозлился! Всю зубочистку изжевал от бешенства, а вы же знаете поговорку: "Избави нас, боже, от четок Монморанси {[36]} и от зубочистки адмирала!" Говорит: "Мародерку, - прости, господи, мое согрешение, - надо уничтожить, пока она еще девочка, а если она при нашем попустительстве превратится в важную даму, то она всех нас уничтожит". Тут как из-под земли вырастает священник с Евангелием под мышкой, и нас с ним ведут к дубу... Дуб я как сейчас вижу: один сук торчит, словно нарочно для этого вырос. На шею мне накидывают петлю. Всякий раз, как представлю ее себе, в горле становится сухо, точно это не горло, а трут...

- Здесь есть чем его промочить, - сказала Мила и налила рассказчику полный стакан.

Капитан опорожнил его единым духом и продолжал:

- Я уже смотрел на себя, как на желудь, и вдруг меня осенило. "Ваше, говорю, высокопревосходительство! Неужто вам не жаль повесить человека, который командовал под Дре Бедовыми ребятами?" Гляжу: вынул зубочистку, берется за другую. "Отлично, - думаю себе, - это добрый знак!" Подозвал он одного из военачальников, по имени Кормье, и что-то прошептал ему на ухо. А потом говорит профосу: "Ну-ка, вздерни его!" - и зашагал прочь. Меня вздернули по всем правилам, но славный Кормье выхватил шпагу и разрубил веревку, а я, красный как рак, грянулся оземь.

- Поздравляю вас, - сказал Мержи, - вы дешево отделались.

Он пристально смотрел на капитана и, казалось, испытывал некоторое смущение оттого, что находится в обществе человека, который вполне заслужил виселицу" но в то страшное время преступления совершались на каждом шагу, и за них нельзя было судить так же строго, как судили бы мы за них теперь. Жестокости одного лагеря до известной степени оправдывали ответные меры, ненависть на религиозной почве почти совершенно заглушала чувство национального единства. Притом, откровенно говоря, Мила с ним украдкой заигрывала, а она ему все больше и больше нравилась, да тут еще винные пары, которые на его юные мозги оказывали более сильное действие, нежели на чугунные головы рейтаров, - все это заставляло его относиться сейчас к своим собутыльникам в высшей степени снисходительно.

- Я недели полторы прятала капитана в крытой повозке, а выпускала только по ночам, - сказала Мила.

- А я приносила ему попить-поесть, - добавила Трудхен. - Он может это подтвердить.

- Адмирал сделал вид, что распалился гневом на Кормье, но это они оба разыгрывали комедию. Я потом долго шел за войском и не смел показываться на глаза адмиралу. Наконец во время осады Лоньяка он наткнулся на меня в окопе и говорит: "Друг мой Дитрих! Раз уж тебя не повесили, так пусть расстреляют!" И тут он показал на пролом в крепостнойОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com